Привет! Мы посылаем вам «Сигнал».

57% россиян считают, что войну в Украине нужно продолжать. Мы точно не знаем, почему они все еще поддерживают убийства украинцев, уничтожение городов и оккупацию чужой страны, но уверены, что в один день жители России осознают весь ужас происходящего. И мы хотим, чтобы это произошло как можно скорее. 

В сегодняшнем «Сигнале» рассказываем о партизанах — с началом войны все чаще пишут, что они появились не только в Украине, но также в Беларуси и в России. Подписывайтесь на рассылку и расскажите о нас своим близким. Кстати, один наш читатель сообщил, что письма «Сигнала» смогли «переубедить 17 путинистов». Если это правда, то вдруг и у вас получится. 

Партизаны

Украинские СМИ регулярно пишут о людях, называющих себя партизанами, которые действуют на оккупированных территориях. В Херсонской области они развешивают плакаты с угрозами коллаборационистам, на их счет записывают убийства некоторых назначенных глав местных администраций или покушений на них. Украинская служба «Би-би-си» в конце июня выпустила большой текст о сопротивлении на захваченных территориях — «Мятежный юг. Как украинские партизаны в Херсонской и Запорожской областях стали символом сопротивления». 

The Insider* утверждает, что многочисленные поджоги военкоматов в России и сход с рельсов товарных поездов — дело рук партизан. По словам собеседников издания, идея с диверсиями на железной дороге возникла после начала «рельсовой войны» в Беларуси — там партизаны под угрозой смертной казни ломают железнодорожные пути, чтобы помешать России перебросить технику в Украину.

В Украине идет партизанская война?

Нет, в стадию партизанской российско-украинская война еще не перешла. Пока можно сказать только, что партизаны в ней участвуют — в самом общем смысле это участники нерегулярных вооруженных формирований, борющихся с оккупационной властью на территории, которую они считают «своей». Слово «партизан» происходит от итальянского partigiano — сторонник группы. В свою очередь, в английский язык перешло испанское guerrilla. В русском языке слово герилья менее распространено, а в США словом partisan называют сторонников какой-либо партии.

Хотя, признает в беседе с «Сигналом» военный историк Игорь Куртуков, критерии партизанской войны сформулировать довольно сложно. Можно сказать, что война перетекает в партизанскую, когда захватчик уничтожает регулярную армию противника, но на оккупированной территории остаются люди, готовые продолжать борьбу. Причем делать это в составе иррегулярных, самоорганизованных войск, нанося существенный урон врагу. По сути, в ходе партизанской войны нерегулярные группировки действуют подобно обычной армии, только проводят военные операции эпизодически, заставая противника врасплох. 

Как утверждает Куртуков, на оккупированных территориях украинцы действительно пытаются развернуть сопротивление, но серьезного ущерба российской армии это, по крайней мере пока, не наносит. По его словам, атаки на коллаборационистов больше похожи на действия бойцов подпольного сопротивления, чем на классическую партизанскую войну. Куртуков объясняет, что партизаны формируют отряды и вступают в открытый бой с противником, стремясь изгнать оккупанта и установить свою власть над территорией (хотя бы «ночную»). Подпольщики занимаются диверсиями — грубо говоря, «досаждают» оккупантам. Они действуют как индивидуально, так и небольшими ячейками и не вступают в открытое противостояние. 

Партизанское движение может освободить территорию (как было в оккупированных частях СССР и Югославии во время Второй мировой, во Вьетнаме во время войны с США), подпольщики слабее партизан и на это не способны. Кроме того, обычно подполье образуется в городах, где оккупационный режим поддерживать проще, а партизаны, как правило, действуют в менее густонаселенной местности.

Война в Украине может перейти в стадию партизанской, если украинская власть в Киеве падет или начнет активно вооружать украинских повстанцев на захваченных землях, объясняет Куртуков. Проблема в том, что на практике юг и восток Украины малопригоден для развертывания партизанского движения — это степная местность почти без лесов. Партизанские отряды могли бы успешно действовать на западе и севере Украины, но российские войска оттуда и без того отступили. 

Когда партизанская война все же начинается, у кого больше шансов победить?

Четкого ответа здесь нет.

Основные методы, к которым прибегают партизаны, — повреждение транспортных развязок, объектов инфраструктуры, саботаж, изготовление и распространение агитации, которая направлена на деморализацию противника, а также прямое нападение на врага. Партизаны действуют при поддержке местного населения — без этого у них нет шансов на долгое сопротивление. К новейшим методам партизанской борьбы относят кибератаки и информационные кампании (например, рассекречивание личных данных противников) — считается, что государства вообще менее эффективно используют современные технологии, чем те, кто против них борется. Само сопротивление напоминает интернет-инфраструктуру — своей рассредоточенностью и отсутствием единого центра управления.  

Когда вооруженный конфликт затягивается и превращается в войну на истощение, это обычно играет на руку партизанам, которые действуют на своей земле. Но без поставок оружия, медикаментов, продовольствия и других припасов они все равно обречены на провал. В этом случае противник может попытаться отрезать снабжение, но, по словам Кортукова, получается это далеко не всегда. В качестве примера он приводит Вьетнамскую войну, когда поставки из Северного Вьетнама в Южный шли по тропе, пролегавшей через Лаос и Камбоджу. Американцы атаковали Северный Вьетнам и Лаос, чтобы перерезать эти поставки, но в итоге столкнулись с тем, что партизанское движение только разрослось. 

В прежние времена против партизан использовалась тактика выжженной земли с тотальным уничтожением инфраструктуры и массовыми карательными акциями против мирного населения (во время англо-бурской войны начала двадцатого века в Южной Африке англичане отправляли всех мужчин и многих женщин в концлагеря). Но сейчас это категорически запрещено международным правом и способно настроить против государства-агрессора даже сомневающиеся страны. 

В 2005 году, во время американского вторжения в Ирак, бывший офицер американского спецназа Калев Сепп проанализировал 48 операций, в ходе которых регулярным армиям пришлось бороться с повстанцами (insurgents). Сепп выявил 12 успешных и 9 неэффективных способов борьбы. 

По его мнению, чтобы одолеть повстанцев, властям нужно склонить на свою сторону местных жителей — прислушиваться к его потребностям и обязательно соблюдать права, но при этом держать их под контролем. Часть повстанцев, пишет Сепп, нужно показательно амнистировать, увеличивая при этом полицейские силы.

К неэффективным методам он отнес, с одной стороны, постоянное использование против партизан большого числа военных, а с другой, попытки заняться госстроительством по законам мирного времени (что российские власти, по-видимому, хотят сделать как можно скорее). Не стоит и оставлять открытыми границы в надежде на то, что партизаны постепенно покинут территорию — скорее, это обеспечит им дополнительный приток сил. Любопытно, что, согласно The Washington Post, сами американские военные в Ираке для борьбы с повстанцами чаще выбирали методы, которые Сепп охарактеризовал как неэффективные. 

У России есть относительно успешный опыт достижения договоренностей с полевыми командирами — в Чечне начала нулевых союзником федерального центра стал Ахмат Кадыров, который в годы первой войны в этой республике воевал на стороне сепаратистов. Но пока ничто не указывает на то, что в Украине Кремль сможет привлечь на свою сторону кого-то кроме второстепенных политических фигур, а прямой призыв Путина к украинским военным начать сотрудничество явно остался неуслышанным (осторожно, по ссылке нецензурная лексика!).

Партизан трудно обнаружить — они действуют на знакомой и часто малодоступной противнику местности, рассредотачиваются и скрываются среди гражданских. Часто они совершают вылазки только, когда уверены в победе, что создает им ауру непобедимости, обеспечивает приток новых сторонников и, главное, дает понять, что регулярные войска не могут контролировать ситуацию. 

Но партизаны серьезно рискуют, в том числе из-за своего неопределенного правового статуса. Несмотря на то, что вооруженные формирования, которые сегодня назвали бы партизанскими, участвовали еще в войнах далекой древности, правой статус партизан до сих пор не закреплен ни в одном международном документе. В итоге, они даже юридически менее защищены, чем люди, принимающие непосредственное участие в боевых действиях в составе вооруженных войск — комбатанты. Поскольку партизаны не воюют в составе регулярной армии, не обслуживают ее, но к мирному населению не относятся, их причисляют к незаконным комбатантам. 

Впервые в судебной практике этот термин использовали в 1942 году по делу Ex parte Quirin, которое рассматривал Верховный суд США. Подсудимыми были восемь немецких диверсантов, которые нелегально проникли в США, чтобы уничтожить военные предприятия и другие объекты инфраструктуры. Партизанами они, очевидно, не были, но, главное, что американский суд решил — на незаконных комбатантов при международных вооруженных конфликтах не распространяется статус военнопленного. «Законным» комбатантам именно он дает множество различных прав, в том числе на освобождение в будущем. Если их и судят, то только за военные преступления. «Незаконных» комбатантов могут судить как обычных уголовных преступников.

На «законный» статус могут претендовать только ополченцы, подчиняющиеся командиру, имеющие знаки отличия и открыто носящие оружие. Сложно представить, что на оккупированных территориях партизаны будут соблюдать все эти критерии. 

Четвертая Женевская конвенция, принятая в августе 1949 года, нацелена на защиту гражданского населения, но теоретически ее действие может распространяться и на партизан. Но их (и других незаконных комбатантов) могут лишить прав, установленных этой Конвенцией, стоит государству заподозрить их во враждебной деятельности. Очевидно, что интерпретация такой деятельности может быть максимально широкой. Все на, на что (теоретически) может рассчитывать партизан в любом случае — это гуманное обращение без пыток и унижения.

На территории России и Беларуси войны нет. Откуда там взялись партизаны?

Из-за того, что четкого юридического определения слово «партизан» нет, оно может использоваться в очень разных ситуациях. У исследователей нет единого мнения, кого вообще можно называть партизанами и как их можно отличить от повстанцев, боевиков или, например, от террористов.

Когда россияне и белорусы, которые устраивают диверсии на железных дорогах, называют себя партизанами (либо же получают такое наименование в социальных сетях или в СМИ), это до некоторой степени служит для легитимизации их действий в глазах общества. Советские партизаны — среди безусловных героев Великой Отечественной войны, и когда то же слово используется для вооруженных борцов с действующей властью, это подчеркивает, что они сражаются с абсолютным злом. 

Но это не просто расширительное толкование термина. Британский генерал и исследователь политического насилия Ричард Клаттербак в книге «Партизаны и террористы» (Guerrillas & Terrorists) писал, что более двух с половиной тысяч лет назад оформились два основных вида партизанского сопротивления. Первый — это действительно сопротивление иностранным оккупационным войскам. А второй — как раз организованное восстание против установленного правительства (Клаттербак называл партизанской войной, например, восстание Спартака).

В Беларуси так произошло после выборов 2020 года, когда подпольные группы стали сжигать машины и уничтожать инфраструктуру власти в ответ на жестокое подавление протестов. Белорусские партизаны считают, что Александр Лукашенко занял пост президента (в шестой раз) по итогам выборов незаконно — по сути захватил власть и оккупировал страну. Более того, один из старейших оппозиционных сайтов Беларуси, основанный еще в 2005 году журналистом Павлом Шереметом, не случайно получил название «Белорусский партизан».

30% процентов россиян, которые выступают за немедленное прекращение войны, тоже, вероятно, полагают, что власть, которая приняла историческое решение о начале вторжения в Украину, ни с кем не посоветовавшись, иначе как оккупационной назвать нельзя.  

Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока готовили это письмо

За последние 18 лет по всему миру слово guerrilla (герилья) ищут в Google почти в 7 раз реже, чем похожее на него gorilla (горилла). Но в Европе есть страна, жителям которой партизаны интереснее, чем животные. Это Румыния. 

Постскриптум

Самое страшное событие 141-го дня войны — обстрел Винницы. Утром российские ракеты ударили по центру города. По последним данным, погибли 23 человека, 66 госпитализированы. Пропагандистка Маргарита Симоньян утверждает, что были атакованы «нацики». Ими она, видимо, считает и трех погибших детей. Одной девочке было четыре года, ее маме оторвало ступню — она запостила (насколько это возможно во время войны) счастливую сторис всего за несколько часов до российского удара. В этом тексте «Медуза» собрала все, что известно о жестокой атаке на мирный город к этому часу.

Мы послали вам «Сигнал» — теперь ваша очередь. Отправьте это письмо своим друзьям и близким. Знание — сила. Будущее — это вы. 

Хотите, чтобы мы изучили и объяснили явление или понятие, которое вы сами заметили в новостях? Напишите нам: signal@meduza.io

*объявлен в России «иностранным агентом»

Наташа Кондрашова, при участии Яна Авсеюшкина