|
Привет! Мы посылаем вам «Сигнал».
Возвращаемся к вам после выходных и напоминаем — в июле и августе «Сигнал» выходит три раза в неделю: в понедельник (извините, сегодня с небольшим опозданием), среду и четверг. Сегодня разбираем фразу «политика — грязное дело» и рассказываем, бывают ли честные политики. Кстати, тему этого выпуска подсказал нам один из читателей. Спасибо!
Если вы хотите, чтобы мы написали о каком-то понятии, просто ответьте на это письмо. Не забудьте подписаться на рассылку, если вы только совсем недавно узнали о нас и отправьте выпуск тем, кому он может быть интересен.
Политика — грязное дело
Объявляя Украине войну, Владимир Путин в своем обращении возмущался действиями Запада и расширением НАТО на восток. «Повторю — обманули, а выражаясь народным языком, просто кинули. Да, часто можно слышать, что политика — грязное дело. Возможно, но не настолько же, не до такой же степени», — заявил 24 февраля президент России.
Такое же выражение использовал автор «Царьграда» в колонке о пенсионной реформе, эксперт «Независимой газеты», объясняя последствия ужесточения закона об «иноагентах». Это повторяли многочисленные комментаторы на сайтах СМИ. То, что «политика — грязное дело», считают люди и в Кыргызстане, и в Беларуси, так думали и в Украине (по крайней мере, до войны).
Кто вообще сказал, что «политика — грязное дело»?
В каком-то виде эта мысль встречалась еще у Платона, у Аристотеля и у других древних авторов. Но в России эту мысль последовательно сформулировал консервативный государственный деятель и наставник императора Александра III Константин Победоносцев. В статье 1884 года под названием «Великая ложь нашего времени» он писал о парламентаризме, и хотя выражение «политика — грязное дело» не употреблял, суть его аргументации сводилась именно к этому. При парламентском правлении власть практически принадлежит не большинству, а нескольким лидерам партий. На выборах побеждают не лучшие из граждан, а самые нахальные — те, кто легче всех врет и обещает с три короба.
Победоносцев писал, что «парламент есть учреждение, служащее для удовлетворения личного честолюбия и тщеславия и личных интересов представителей [то есть депутатов]». И не был в этом совсем уж не прав. Политолог Тимур Атнашев в беседе с «Сигналом» сказал, что люди, идущие в политику, хотят прославиться, получить одобрение других и их восхищение, они честолюбивы. Им действительно нравится власть — то есть принимать решения, которые другие люди будут исполнять.
В стихотворении Максимилиана Волошина «Государство», написанном через сорок лет после статьи Победоносцева и вскоре по окончании Гражданской войны, есть строчки: «Политика есть дело грязное — // Ей надо // Людей практических, // Не брезгающих кровью, // Торговлей трупами // И скупкой нечистот…».
Сам Победоносцев писал, что при избираемых политиках, которыми движет желание удовлетворить свои интересы, у обычных людей не больше свободы, чем при монархе, единовластно правящем страной. И с ним можно было бы согласиться, если бы он упомянул, что в демократии сместить слишком алчного политика можно, а вот монархия такой опции не предполагает.
Но представление, что «политика — грязное дело», распространено не только в России (вот один пример, а вот другой). Объясняя, почему представление о «нечистоплотности» политики настолько закрепилось в разных обществах, Атнашев объясняет, что после обретения формальной власти человеку нужно время, чтобы сконцентрировать ресурсы и начать на что-то реально влиять. Под ресурсами политолог подразумевает мобилизацию (добровольную или не очень) большого количества людей для решения приоритетных задач. Разумеется, это предполагает борьбу с другими политическими игроками, которые тоже хотят мобилизовать людей — может, тех же самых — для достижения своих целей. Торговля и компромиссы необходимы, а они редко бывают красивы и кристально честны.
Почему идея, что «политика — грязное дело», так популярна именно в России?
Похоже, что российская власть сознательно поддерживает это представление. Может показаться, что это бьет по ней самой: по данным «Левада-центра»*, осенью 2021 года Госдуме доверяли лишь 25% россиян, а правительству — 33%. Но вообще-то в более высокой поддержке власть и не нуждается.
Российский политический режим во многом устойчив благодаря пассивности граждан: они просто игнорируют происходящие вокруг политические события, отгораживаются и не вникают в них (в этом отличие путинского авторитаризма от тоталитаризма, подобного сталинскому или гитлеровскому, — об этом вы можете прочесть в дружественной нам рассылке Kit). Навязывание обществу идеи, что «политика — грязное дело», помогает сохранять эту пассивность, говорил в интервью Екатерине Гордеевой социолог Григорий Юдин.
Тем более что на общем фоне резко выделяются показатели доверия к президенту, которые даже в худшие для него моменты почти вдвое превышали цифры других институтов. Режим сумел не только посеять недоверие к политике как таковой, но и поставить Путина особняком. Чем меньше людей при этом интересуются политикой и активно в ней участвуют день ото дня, тем удобнее править таким обществом.
Екатерина Шульман* согласна с тем, что представления о нечистоплотности политики как таковой сознательно продвигаются властью. Сделать это несложно. Люди, которые хорошо помнят ритуальные советские партсобрания, безальтернативные выборы с кандидатами от «нерушимого блока коммунистов и беспартийных», обещания, что коммунизм наступит вот-вот, буквально вечером, охотно верят, что «вся политика состоит в том, чего нет на самом деле». Потом СССР рухнул, и то немногое, во что люди еще верили, потеряло всякий смысл, добавляет в разговоре с «Сигналом» политолог Василий Жарков. Политики, за которых они голосовали, вместо заботы о людях принялись за личное обогащение.
В итоге в 2017 году это был одно из самых популярных объяснений, которое давали респонденты, когда у них спрашивали, почему они не интересуются политикой (которое, впрочем, сильно уступало ответу «политика не для рядовых граждан» — еще один явный пропагандистский успех власти).
Когда Путин придает расширению НАТО характер «геополитической подлости» (что, мягко говоря, спорно), он добивается еще одной цели — легитимирует собственное вторжение в Украину: мол, если с «нами» так — значит, и «нам» можно как угодно. Пример с войной на территории Украины — самый яркий, но это работало и раньше: если политика везде и всегда — грязное дело, то в фальсификациях на выборах нет ничего особенного, в несменяемости власти — ничего страшного, в посадках и убийствах оппозиционных политиков — в общем-то, тоже.
Политик должен быть честным?
Кажется, что ответ очевиден — да, разумеется. Избиратели в тех же США и Великобритании однозначно требуют честности от собственных политиков. Но политологи из этих стран более аккуратны в оценках. Начать с того, что в своих работах они куда охотнее пишут об integrity — термине, который на русский можно перевести как «добросовестность», то есть верность заявленным принципам, взятым обязательствам и данным обещаниям.
Американская мыслительница Чешир Калхун определяет добросовестного человека как такого, кто не отказывается от своих взглядов «ради выгоды, статуса, вознаграждения, одобрения или для того, чтобы избежать наказаний, потери статуса, неодобрения».
В 2009 году понятие добросовестности закрепили в Кодексе поведения для членов британского парламента. Согласно ему, парламентарии обязаны не только соблюдать закон и присягу, но и «действовать в интересах нации в целом, исходя из особого долга перед избирателями», а также «во всех случаях поступать в соответствии с оказанным им общественным доверием».
При этом, по мнению (.pdf) британского исследователя Эдварда Холла, личная честность (honesty) — лишь одна из составляющих политической добросовестности (integrity). И не факт, что самая важная. Как сказано в другой научной статье, посвященной этому понятию, под добросовестностью политика многие понимают «способность обосновать и защитить собственные действия, когда о них пишут на первой полосе общенациональной газеты».
Дело в том, что, как объясняет российский политолог Тимур Атнашев, любой политик в своих действиях скован влиянием других участников политического процесса, необходимостью удовлетворять растущие запросы избирателей и не забывать про собственную выгоду. В итоге политик всегда обещает больше, чем может сделать, а потом ищет способы оправдаться за несделанное.
В глазах наблюдателя такой политик при этом рискует оказаться «нечестным» (не выполнил обещание) и добавить ощущения, что политика — «грязное дело». Хотя на самом деле он просто пошел на компромисс — и способность к этому как раз и относится к признакам добросовестного политика.
Поэтому британский журналист Джон Хамфрис ставит вопрос еще жестче: не является ли честность в политике переоцененной добродетелью? Приводя многочисленные примеры прямой лжи (и однопартийцам, и женам, и избирателям) со стороны действующего премьера Бориса Джонсона, он задается вопросом: почему он все еще на плаву? И в качестве ответа выдвигает гипотезу: успешный политик может быть беспринципным человеком и даже не обладать четким видением будущего — главное, он должен уметь чутко реагировать на возникающие обстоятельства. Хамфрис сравнивает такого политика с серфингистом, который не управляет волной (это невозможно), а подстраивается под нее.
Примерно об этом пишут Эрик Узланер и Габриэль Бадеску, которые оспаривали (.pdf), что при переходе от авторитаризма к демократии самое важное — дать власть неподкупным политикам и выстроить некоррумпированные институты. По их мнению, экономический рост и повышение уровня жизни куда лучше предохраняет от возвращения диктатуры.
Статья Узланера и Бадеску была написана в 2002 году. Двадцать лет спустя на примере России кажется довольно очевидным, что и этот рецепт срабатывает не всегда. В переходных обществах личная честность политика может оказаться действительно важным качеством. Потому что институты, которые способны обуздать его естественный для любого человека эгоизм, просто не работает.
Политолог Василий Жарков добавляет к качествам добросовестного политика то, что он не претендует на всю власть, а готов разделить ее с другими с другими участниками политического процесса. И тем более, не претендует на нее навсегда.
Летом 1973 года в разгар Уотергейтского скандала президента США Ричард Никсон заявил: «Я отвергаю циничное мнение, будто политика — это грязное дело». Через год он стал единственным в американской истории президентом, который с позором ушел в отставку из-за обвинений, которые грозили ему импичментом.
Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока писали это письмо
Константин Победоносцев сделал все, чтобы в России не появился парламент. Но, как и другие записные реакционеры девятнадцатого века, вынужден был признать, что именно парламентские свободы стали залогом процветания Британии. На это у него был ответ: Победоносцев утверждал, что это исключение: «англосаксонской расе» (да-да, так он ее и называл) от природы свойственен индивидуализм. Прочие европейские народы искони были общинными, и потому им парламентское представительство противопоказано: ушлые политики непременно обманут.
Постскриптум
Приграничные с Украиной регионы с начала войны подвергаются обстрелам. Крупнейший из них произошел в ночь на 3 июля в Белгороде. Погибли четыре человека, повреждены десятки жилых построек. Почитайте репортаж о том, как жители Белгорода переживают последствия авиаударов и что чувствуют, когда война приходит уже в их дом.
* Объявлен (-а) «иностранным агентом»
Мы послали вам «Сигнал» — теперь ваша очередь. Отправьте это письмо своим друзьям и близким. Знание — сила. Будущее — это вы.
Хотите, чтобы мы изучили и объяснили явление или понятие, которое вы сами заметили в новостях? Напишите нам: signal@meduza.io
|
|
