|
Привет! Мы посылаем вам «Сигнал».
Когда началась война, группа СБПЧ выпустила песню «Родина». Там есть такая строчка: «Прошлое прекрасно, будущее тоже, и только в настоящем все болит». Спустя 89 дней это все еще актуально. Но мы верим, что война когда-нибудь закончится и будущее правда будет прекрасно. Спасибо вам за отклики на наше предыдущее письмо — кажется, вы думаете и чувствуете так же.
В сегодняшнем «Сигнале» рассказываем о фразе «Все не так однозначно», которую вы наверняка слышали десятки раз. Почему люди не верят надежным источникам? Можно ли вообще доверять своим убеждениям? Перешлите это письмо вашим сомневающимся друзьям и близким — и расскажите нам, о чем бы вы еще хотели прочесть. А подписаться на «Сигнал», если вы еще не успели, можно по ссылке.
Все не так однозначно
После начала войны популярной вновь стала фраза «все не так однозначно». Чаще всего так (или похожим образом) говорят люди, которые по каким-то причинам не хотят или не могут верить независимым СМИ, которые рассказывают о вторжении в Украину так, как этого бы хотели российские власти. В начале апреля, когда появились свидетельства убийств мирных жителей в Киевской области, в соцсетях стали особенно активно критиковать тех, кто говорит что-то подобное.
Фразу стали обыгрывать в твиттере. Потом появились мемы с животными, которых сфотографировали рядом с разодранными обоями, опрокинутыми цветами или съеденной нарезкой. В мемах питомцы «перекладывали ответственность» за содеянное на кого угодно, кроме как на себя (на лучшие подборки можно посмотреть здесь и здесь). В ютьюбе появилось шоу комика Идрака Мирзализаде с таким же названием.
Стендапер Данила Поперечный тоже раскритиковал людей, у которых «все неоднозначно» (осторожно, в видео присутствует мат).
Откуда вообще взялась эта фраза?
Скорее всего, фраза «Все не так однозначно» (другие вариации: «Не все так однозначно», «Мы не знаем всей правды», «Все не так очевидно», «Всей правды мы не узнаем») отсылает к мему «Дочь офицера». Во время захвата Крыма в марте 2014 года к ролику «Обращение солдата украинской армии к русским» пользователь под псевдонимом Дмитрий Какеготам (сейчас он изменился в «Держи Какеготам») оставил комментарий, написанный в женском роде.
«Поверьте!!! Я сама Крымчанка, живу тут 50 лет. Дочь офицера, Просто поверьте, — у нас не все так однозначно… Никто не хочет отделения!!!» — говорилось в нем (орфография и пунктуация сохранены).
Сейчас комментарии к видео не видны. Мы не знаем, писал ли это пользователь иронично, был ли он ботом, почему оставил комментарии от женского имени 🤔 Но формулировка «не все так однозначно» стала появляться в СМИ. Иногда ее используют в ситуациях, совершенно не связанных с политикой.
Почему люди не хотят верить в очевидное (например, в массовые убийства под Киевом), даже если все факты налицо?
На то есть сразу несколько причин.
Первая заключается в стремлении подтвердить мнение, которое у нас уже есть (confirmation bias). Если человек заранее уверен, что российские солдаты просто не могли убить десятки ни в чем не повинных мирных украинцев, он, скорее всего, будет искать информацию, которая дополнительно убедит его в этом.
Если вдруг он наткнется на данные, которые (с точки зрения людей без такой убежденности) это опровергают, он постарается интерпретировать их так, чтобы новая информация не разрушила его убеждения (например, людей убили уже после отхода российской армии, чтобы ее опорочить). В будущем человек будет вспоминать только те аргументы, которые подтверждают его позицию. Подробнее об этом можно почитать в книге «Загадка разума» ученых Хьюго Мерсье и Дэна Спербера, исследующих такие искажения.
Это тесно связано с феноменом «мотивированного мышления». Люди эмоционально больше доверяют информации, которая согласуется с их устоявшимся мировоззрением, и относятся со скепсисом (и даже с агрессией) к противоположной. Новые данные, если они не совпадают с нашей позицией, мы чаще всего воспринимаем как угрозу. Естественная реакция на нее — либо проигнорировать факты, либо «атаковать» источник (например, написать грубый комментарий) и подвергнуть сомнению его надежность.
Причем, как установили исследователи, чем выше IQ человека, тем менее критичен к своей собственной позиции он будет. Согласно полученным данным, люди с высоким интеллектом будут использовать знания, чтобы лучше аргументировать свою позицию, а вот выслушивать другого человека, скорее всего, не захотят.
Каждому знакома радость от получения информации, которая подтверждает наши убеждения. Психиатр Джек Горман и его дочь Сара в книге «Отрицание до смерти: почему мы игнорируем факты, которые нас спасут» приводят множество исследований, которые иллюстрируют, как при этом меняется активность мозга. Нам приятно стоять на своем, а вот противоречащие аргументы вызывают совсем иную эмоциональную реакцию — что хорошо видно даже по картинке из томографа.
Наконец, мы воспринимаем убеждения как часть себя. Отказ от взглядов может восприниматься как потеря идентичности. В 2017 году были опубликованы результаты исследования, согласно которому люди склонны отказаться от возможности заработать больше денег, лишь бы только не слышать мнения, с которыми они не согласны.
Хотя исследователи уверены, что смена взглядов — демонстрация гибкости ума и интеллекта. Некоторые могут назвать это «переобуванием», но в выпуске «Сигнала» об этом мы рассказывали, почему такое пренебрежение к людям, изменившим свою позицию, вряд ли полезно.
Можно ли вообще доверять своим убеждениям?
Как минимум, не вредно периодически проводить их ревизию. Например, задавая себе вопросы: почему я считаю так, а не иначе? На основе каких фактов сложились мои взгляды? И фактов ли?
Еще одно возможное решение — расширить круг общения и чаще изучать источники, где высказываются противоположные убеждения. Неспешный, отстраненный и вдумчивый анализ информации может помочь разобраться, почему убеждения других могут настолько разительно отличаться. Сразу скажем: это может быть непросто, но психологи (вопреки распространенному мнению) не видят ничего страшного в том, чтобы периодически попадать в ситуации, которые вызывают даже гнев (другое дело, что важно научиться в них правильно действовать).
Но по-настоящему внимания заслуживает не любое противоположное мнение, а только высказанное тем, кого можно назвать авторитетом в какой-то области. То есть эксперта по теме. Специалист по международным отношениям, профессор нескольких американских университетов Томас Николс пишет, что «эксперты — это люди, которые знают о конкретном предмете значительно больше, чем все остальные, и к кому мы обращаемся, когда нам нужна консультация, профессиональная подготовка или принятие решений в определенных сферах человеческих знаний». Иными словами, первый фильтр — это ответ на вопрос: занимается ли человек той или иной проблемой профессионально или «в свободное от работы время»? В первом случае доверия к нему явно больше.
Причем тут важно не угодить в ловушку, в которую многие попадали во время пандемии ковида, когда верили ученым, распространявшим сомнительные суждения, а иногда и конспирологические теории, просто из уважения к их научным степеням. Но физик, рассуждающий об эпидемиологии, ничем не лучше вашего дедушки (если только тот не эпидемиолог). «Полезно отдавать себе отчет и в том, где вы наткнулись на мнение: одно дело — статья из научного журнала, где все статьи обязательно рецензируются группой других ученых, и совсем другое — собственные рассуждения эксперта на отвлеченные темы», — писал в тексте для «Медузы» научный журналист Борислав Козловский.
Конечно, эксперты — или, шире, ученые — тоже могут ошибаться. Научное знание отличается не тем, что оно обязательно истинно, а тем, что — проверяемо. Иными словами, настоящие эксперты устанавливают правила, с помощью которых приходят к выводам, и могут грамотно описать методы, благодаря которым уменьшают риск возникновения ошибок (правда, не все хотят верить в эти правила и методы, а книга вышеупомянутого профессора Николса так и называется — «Смерть экспертизы»).
А что делать, если вы нашли заинтересовавшее вас мнение в соцсетях или на интернет-форуме (или собеседники предлагают вам такое мнение в качестве аргумента)? Попробовать хотя бы проверить, напоминает ли его автор эксперта. То есть готов ли он пересматривать свои взгляды и представления в свете новых фактов. Иными словами, анализирует ли он весь массив информации или выбирает из него только то, что ему удобно. К слову, подробное перечисление несостыковок — часто признак именно второго варианта, когда с помощью мелочей пытаются отвлечь внимание от картины в целом. И пулеметная очередь из «альтернативных версий» — тоже (об этом мы писали в «Сигнале» о фейках).
Британский философ Бертран Рассел в 1928 году сформулировал правило работы с информацией, которую человек получает из различных источников. «Если эксперты согласны в чем-то, то противоположное мнение не может считаться надежным. Если эксперты не согласны друг с другом, человек, не являющийся экспертом, не может считать надежным ни одно из мнений. Если все эксперты считают, что для окончательного вывода недостаточно данных, обычный человек должен воздержаться от суждений».
Ни в одном из этих случаев нет речи о «неоднозначности». Эксперты либо сошлись во мнении, либо еще не сошлись, либо согласились в том, что данных пока не хватает и необходимо вести исследование дальше. Когда же кто-то говорит, что «все не так однозначно», — это интеллектуальный тупик: из этого утверждения вообще ничего не следует, тут нечего доказывать или проверять. Это просто отказ от дальнейших рассуждений.
Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока писали письмо
В 2018 году вышел роман «Вата, или Не все так однозначно». Его написал генеральный директор «Европейской медиагруппы» (владеет радиостанциями «Ретро FM», «Новое Радио») Роман Емельянов. Действие происходит в Москве в 2015 году. По сюжету к главному герою, руководителю рекламного агентства, приходит клиент, которому «нужна информационная война на просторах интернета на стороне Украины». Вскоре поступает аналогичный заказ, но уже от пророссийского заказчика. Чем дело кончилось, мы, правда, прочесть не успели, извините.
Постскриптум
Можно ли считать Россию фашистским государством? Профессор истории Йельского университета, автор книг о фашизме и тоталитаризме Тимоти Снайдер уверен, что в этом вопросе все как раз однозначно. В колонке для The New York Times он вспоминает критерии фашистского режима и накладывает их на реалии путинской России. Прочитать перевод этого (кто-то скажет — очень спорного) текста можно на «Медузе».
Мы послали вам «Сигнал» — теперь ваша очередь. Отправьте это письмо своим друзьям и близким. Знание — сила. Будущее — это вы.
Хотите, чтобы мы изучили и объяснили явление или понятие, которое вы сами заметили в новостях? Напишите нам: signal@meduza.io.
|
|
